Хотим представить на суд читателей очередное произведение нашего летописца Митяя. Для того, чтобы вам было понятно, что легло в основу написания данной сказки, советуем прочитать отчет: 24-05.2003 - Первые массовые соревнования на приз сайта ИсраФиш!

Часть первая

Ой, мамочки! Ой, блин, куда меня! Пацаны, вы чего? Я – не форель! Когда же это кончится? Плюх! Только не на голову ! Вправо. Влево. Замри!..
Кончилось... Вроде бы... Слава тебе ... Подваливаю тихонько к одному.
- Что это было?
- Кто знает. Загадка природы. Поищем Билла. Он обрисует.

Билл, не по возрасту здоровый трехлеток, слыл хоть и не очень мудрым, но осторожным и предусмотрительным. За свои года успел нагулять столько, сколько иной карп за пять лет нагуливает, и мы, молодь тусклая, слушались его получше Старых и Мудрых. Чего говорить, авторитетный карп. Ему и Совет Старейшин не указ. Разумный риск – вот его кредо и политический девиз. Поэтому Старейшины его и не любят. Не догоняют, как это риск может быть разумным. Мы тоже не сразу все просекли, Биллу пришлось попотеть с нами, молодью, чтобы толково развести, к чему приводит жизнь малоподвижная и размеренная.
- Жизнь надо прожить так, - говаривал Билл, - чтобы не было мучительно больно после каждого заглоченного червяка! Так что всегда лучше перебздеть, чем недо... Однако, медленно гнить тоже понта нету, лучше сгореть за братков за час, но так, чтобы всем стало светлей! Таких – единицы, но этот мир прогнется под них. Они пишут историю!

Поговаривали, что будучи таким же тусклым карпом, как и мы сейчас, попал Билл в аквариум к Макару. Жизнь была – как в золотой клетке. Кормили деликатесами и истории про человеков такие травили, ни в каком озере не услышишь. А слышал Билл с детства хорошо. Время шло, Макар – травил, Билл – слушал. Потом, говорят, перетёр с Макаром о чем-то, что-то там о социальной несправедливости, и что жить так дальше нельзя, перспектив – никаких, будущее туманно. Короче, развел Макара по полной. Тот мотанул в очередное турне за бугор, Билла с собой прихватил и выпустил к нам в озеро.
Говорят, плакал Макар сильно, прощаясь. Оно и понятно, не всегда можно такого собеседника встретить, особливо среди карпов. Хотя, может и врет молва.
Одно верно – появился Билл у нас внезапно, и никто не знал ни семьи его, ни родственников...
- Чего тусуетесь без дела? Бугор давно ждет.
- Где?
- Вон у той ямы.

Ломанулись мы к яме. Там братков подвалило – не счесть. И все нервные. Плавниками крутят, пузыри пускают, и только себе под нос: «Пу-пу-пу, пу-пу-пу!» Лучше бы уж молчали.
- Тихо всем! Билл говорить будет.
- Гверотай вэ роботай! – начал бугор как-то туманно. – То, что мы только что пережили, есть плод рук человеческих. Хозяин озера без предупреждения, вероломно, нарушая данные нам обещания, открыл долгое время не работающий слив из нашего родного озера в это новое болото. По странной иронии судьбы, ни один из Совета Старейшин не попал в трубу вместе с нами. Поэтому рассчитывать нам нужно только на себя. Только вместе, плавник к плавнику, мы выживем. Не ждать от природы даров, а взять их - вот наша задача.

Зазвучали одобрительные «Пу-пу-пу!»
- Ай да Билл, ай да сукин сын! – восхищались вокруг.
- Продолжу. Для тех, кто не просёк. Первая тема – обследовать это болото. Вполне вероятно, оно уже поделено другими группировками. Поэтому сначала делимся на боевые пятерки, добываем информацию, передаем старшим, старшие передают мне, я решаю, вы голосуете. Солнце сечас на семидесяти пяти градусах к закату, так что еще всё успеете рассмотреть. Усекли?
- О чём базар, Билл. Сделаем.

И мы сделали. Распотрошили болото за какие-то двадцать градусов и задолго до ужина опять на сходняк. Что можно сказать? Не самая, в натуре, продвинутая среда обитания, бывает и получше. Но жить можно. Это ежели следить за популяцией и не размножаться, как мошка по весне. Скажем, по пятьдесят тысяч икринок на каждую самку, не больше. Прикидывая на сволочных чаек, внезапную засуху, голодного мушта и сома, будет в цвет.
Когда Биллу рассказали про мелкого мушта, он и усом не повел, а когда услышал, какие тут жируют сомы, как-то заволновался. Вернее, задумался.
Не любил он сомов, этих анархистов без роду без племени, готовых сожрать родного брата. Они хоть и аборигены, хоть и подчищают водоем, но по культуре – только с камыша слезли. Предел мечтаний – работать дворником и дожировать до того киллограмма, когда можно будет хапать уток за лапы. Примитивы, одно слово. Западло, конечно, но и с ними придется сходняк держать, потому как они - одна шестая от всех обитателей лужи.
Окромя нас, жили здесь ранее и другие карпы. Правда, их немного. Поэтому супротив реальных пацанов не потянут. Один из местных авторитетов был приглашен на сходняк. Выглядел он постарше нашего бугра, покрупнее в полтора раза и имел у хвоста страшный рубец от «дергача». И погонялово имел соответственное – «Рубец».
Чего-то они там с Биллом перетирали и, наконец, вышли к пиплам.
- Братва, - начал Билл, - бесплатный опарыш, как известно, бывает только на донке. Поэтому, учитываю сегодняшнюю внезапную алию, мы решили, что это не к добру. Беда никогда не приходит одна. Мало того, что мы варварски оторванны от дома, мы еще стоим перед неведением. Что ждет нас завтра? Возможно, нас будут вылавливать сетями... Тихо, тихо! Тактику борьбы с этим запрещенным способом ведения войны вы знаете. Зарыться в ил по самое «не балуйся» и ждать сигнала «отбой». Но это маловероятно. В смысле, а нахрена надо было нас перегонять из одного водоема в другой? Это экономически бестолково. А, имея ввиду скупердяйство хозяина насразводника, прикидываю, что сетей не будет...
- Слава тебе, Господи, - послышались голоса.
- Вот тебе, бабушка, и гулькин хрен!
- А чего будет-то, ежели не сети?
Билл выдержал паузу, и, ну в натуре, как актер, изрек:
- Будут спининги, болонезы, матчи и махи.
- Ёпрст, а че это? – спросил я у соседа.
- Если коротко, - ответил он, - это леска и крючок.
- Вот так моего четвероюродного дядю по материнской линии вытащили на берег. Ужас.
Наверное, слово «ужас» я сказал слишком громко.
- Не ужас, а спортивная ловля, - заявил бугор. При этом, даю рубь за двадцать шакалов, в глазах его зажегся огонек воинственного азарта.
- Вы слышите это? Они уже вырубают камыш! Они думают, что так им будет легче с нами бороться. Но они ошибаются! Для всех тусклых карпиончиков немедля открываются курсы молодого бойца. Уважаемый Рубец согласился помочь и побазарит о старых и новых видах лесок и крючков. Я продолжу по теме прикормка, насадки и нажики. Никому не расходиться! Властью, данной мне братвой во имя и на благо этой братвы, я Билл фон Сазанофф объявляю военное положение!

Часть вторая

Муштровали нас до захода солнца. А от какого слова произошла «муштра»? Правильно, от слова «мушт». Потому как братки эти воинственные, хоть и мелкие и бестолковые. Но и их бугор предостерег насчет возможного западла поутру. Смотрите, говорит, не жрите чего поподя, коли жить охота. А те только зубы поскалили, поржали нагло так - сами, мол, разберемся, и отвалили...
Говорят, что если долго не спать, то могут начаться галлюцинации. Как взошла первая звезда, как только закончил бугор тереть о наживках, и приказал бить становище, увидел я тень огромную и мрачную, идущую прямехонько на меня. Свалил я в сторонку, думая, что щука или судак. Видать генетическая память взыграла. Струхнул, чего скрывать. Типа, смерть моя пришла. А оно оказалось- Сом.
Впоследствии, когда, откровенно говоря, уже поздно было, каждый браток по-своему описывал этого Сома. Так один говорил, что Сом этот был более метра в длину, имел один глаз желтый, а другой зеленый, усы пышные, а хвост – обгрызанный. Другой говорил, что длиной за два метра, глаза черные и блестящие, усы куцые, а хвост обычный. Я же особых примет не заметил.
Подвалил Сом трефово, раскидал пацанов веером и уселся напротив бугра. Пожамкал губами, оглядел Билла скушно так, словно тот уже на прилавке, посыпанный ледком отдыхает, и молвил:
- Значится, тема такая. Откуда появились, туда и сваливайте. И без вас лужа расписана. Нам новых и борзых без надобности.
Бугор с ответом не торопился. Какую-то свою думу думал. Есть над чем репу чесать. Это как же свалить, откуда прибыли. Мы что, утки-лебеди. Раз и полетели. Закрыл хозяин трубу, и крантец, отступать некуда. А Сом, по всему видать, говорил нешутейно. Они вообще шутить не умеют. Это в старом озере Старейшины подписали с сомами мировую, и никто на чужой территории не пасся. А здесь Старейшин нет, место глухое, пропадай душа карпячья. Ну, ежели помирать придется, то от этого гада хоть кусок, да откушу.
- Я так порешил, мил человек, - заговорил бугор, - уходить мы не будем. Нам здесь нравится. А ежели кому не в кайф, пусть сам и отваливает.
- Хо-хо-хо, - запускал пузыри Сом, - борзость не порок, а причина смерти.
- А ты меня не стращай. Пуганный. Надо будет, с такими как ты на стенку пойду.
- Так подохнете все. Аль не страшно?
- Все там будем. Но ежели придет смертушка, успею я браткам отписать в Амазонию. Утки, знаешь, на вас тоже зуб имеют, так что малявочку мою передадут и обратно с ответом не задержатся. А ответом тем будет Serrasalmus nattereri.
- Все, пацан, вышло мое терпение. И слушать не хочу. Жди. Сейчас я сытый, а поутру всю шоблу на завтрак захаваем, - сказал Сом и попытался отчалить.
Но тут на толковище вышел Рубец и прямо в морду Сому - хрясь! Тому как об стенку, но оторопел от наглости.
- Ты бы, слизь вонючая, - спокойно так вещал Рубец, - послушал моего брата. Он для тебя страшные вещи готовит, ежели ты будешь упираться, как кета на нересте. Весь твой род вымрет, и памяти не останется, а все по глупости твоей. Принесут утки Serrasalmus nattereri на лапках, расплодится здесь эта рыбка и сожрет тебя старого с потрохами.
- Ты, Рубец, видать, разума лишился. Это кто ж меня может сожрать? Нет такой рыбы в пресной воде, так что не гони фуфло. Всё, устал от вас. Тебя, Рубец, завтра вторым скушаю. Хе-хе, прощай, заступничек хренов.
Отвалил Сом ветхой шаландой на раннем бризе, и помутилось в моей голове... Вспомнил я себя икринкой маленькой, головастиком несуразным; вспомнил страшные крики чаек и огромные пасти мушта; вспомнил ту коряжку, которая заховаться помогала от всех напастей; вспомнил, как отпраздновали с пацанами годовщину появления на свет; первого червяка вспомнил, первую водомерку, первый ночной прыжок из родной стихии в теплое небо... А завтра всё должно кончится. Вот, судьба-злодейка. Кто ж знал, что так обернется.
Подошел бугор, толкнул меня в бок.
- Не кисни, салага, что-нибудь придумаем.
И стали они с Рубцом по новой тереть, а я посмотрел на звезды, посмотрел на это небо взглядом трезвым и печальным, слезу плавником смахнул, а, была не была, разойдись удаль молодецкая (Господи, откуда что берется), не дай пропасть! И птицей ввысь!
Клянусь анальным плавником, так высоко никогда никто из виденных мною карпов не взлетал. Всё успел увидеть: вон рыбак со спином и поплавочкой аж крякнул от удивления; вон еще какие-то мужики кучкуются с флажками и палками, пионеры ётить; вон кто-то костерок разжигает и машет руками; вот звёзды рядом, плавником достать можно; а вот и озеро родное, близко так, подплыви немного, выпрыгни ещё разок – и дома...
Шлепнулся я, конечно, по всем законам физики. Всем туловом об воду, кишки к позвонкам прилипли, но ничего, очухался. И тут же получил от бугра по морде.
- Сдурел, змееныш, - шипел бугор, - всю диспозицию хочешь сдать?
- Да я только чтоб напоследок...
- Рано ласты клеить. А ну всем на тридцать метром от ямы и ни жрать ничего. Быстро!
Осторожно отошли от ямы, огляделись, провели перекличку – все вроде в сборе. И тут - «Плюх!»
- Ага, пошла доночка в яму, - сказал бугор, - не, это не рыбаки, а дети. Простые, как финик. Любой шаг заранее просчитать можно. Даже неинтересно.
- Ну что порешим, - спросил Рубец, - время идет.
- Рыбаки не проблема, сам видишь. С сомами я тоже разобраться смогу, есть идеи. А вот как свои семьи в старом озере предупредить. Старейшины ушли к западной дамбе. Кто-то, конечно. За ними увязался, а большинство недалеко от трубы.
- Тоже небось не дети, слышат ведь, как камыш рубят.
- Может и слышат, да не понимают к чему. Это мы с тобой прочухали тему и осторожные. А дома любой шум через час забудется. Коротка народная память, да освежить нечем. Эх, почему я не птица-чайка, мать её!..
Ну, услышав это, я и понял, что надо делать. Подошел к бугру, предложил помощь. Бугор рот открыл, а жабрами аж не шевелит. Припух малость.
- Тебе чего, салага, жить надоело. Там труба в пять метров длиной. Шлепнешься прямо рыбаку в ножки. Накормишь дуралея. Не хлебами, так рыбами.
- У меня получится, - упирался я.
- Да ты, блин, не сом, в натуре, не земноводная тварь какая, чтобы ползать по земле и летать по небу. Ты, етить, рыба...
Долго еще горячился Билл, долго твердил, что я не сом. Пока, наконец, не выдохся.
- Дай ему попробовать, - сказал Рубец, - это наш шанс спасти свои семьи.
- Не дам. Сам прыгну!
- Хрена, - отрезал Рубец, - ты тяжелый и планерная способность у тебя, как у топора. Не долетишь – факт. К тому же ты нужен своей братве здесь.
- Ладно, - сдался бугор, - лети, как тебя там?
- Изя, - сказал я, - фон Зихрон.
- Пойдем, Изя , провожу тебя. Всем ждать здесь!
- Безумству храбрых поем мы песню, - сказал Рубец.
- Только пойте потише, - попросил бугор, - скоро светает.

Часть третья (заключительная)

Дохиляли мы с бугром до трубы, вижу, весь он извелся, мается. Переживает за меня. Не знал он, а я ему и не сказал, что готов я был за него и в огонь, и в воздух. Может, кто еще не просек, а я-то прохавал, что в историческое время живем, не с простым карпом общаемся, а, типа, под царем-батюшкой ходим. А что до того, что Билл не наших иудейских кровей, так и у человеков с царями оказии случались. Рассказывали, что в последнем царе русском одна двести пятьдесят шестая часть русской крови была. Остальное –примеси. Метис, в натуре. Так я и порешил, коли фортово сложится, буду Старейшинам челом бить, пусть Билла на царство ставят.
- Ну что, Изя, - сказал бугор, - прощаться будем. Даст Бог, свидимся. А коли нет – век тебя помнить буду. Чего нашим передать, ты знаешь. Эх, нам бы ночь простоять, да утро продержаться! Ну, ни жира тебе, ни чешуи!
- Все будет хорошо, бугор. Айлл би бэк. Поссибли.
- Погодь... есть там у ямы под старым ежевичным кустом одна самочка. Так ты ей передай... а, впрочем, ничего не надо. Хватит порожняк гнать, двигай, Изя фон Зихрон.
И я взвился в небо. Кто сказал, что рожденный плавать, летать не может? Чушь сомовья. Да отрежут лгуну его гнусный язык. За мной читатель, и только за мной, и я расскажу тебе о своем полете.
Первая секунда – ничего не помню. Только ощутил разницу в температуре – заметно потеплело.
На второй секунде просек, что влажность хоть и упала, но не больше, чем процентов на двадцать пять – тридцать.
Третья секунда – точка начала падения. Внутренние органы работают исправно, обшивка трение с воздухом выдерживает, система усолокации в непривычной среде не срабатывает, полет проходит по расчетной траектории, то бишь на глазок. Видимость отменная. Рыбаки как на плавнике. Шастают, бедолаги, трудятся. А вот и этот, что крякал давеча. Аж поперхнулся воздухом, сердешный. Что, братан, летающих карпов не видал? Так нам это – плёвое дело, а для вас – новое слово в ихтиологии. Давай, киляй отсюда, пиши диссертацию, пока не дошло до инфаркта.
Четвертая секунда – преодолены четыре и восемь десятых метра земли, вид сверху. Рядом застывает чайка. Где её имиджмейкер? От такой рожи и крыша поехать может. Кричу ей, чтобы поменяла свои крылья в ближайшем мусахе. Такие теперь не в моде.
На исходе пятой секунды успеваю заметить двухэтажные вагончики поезда, слышу протяжный гудок и что-то знакомое по прошлой жизни чуется в этом звуке. Шлепаюсь в воду. Вот он, родной тростник! С приводнением тебя, Изя, говорю сам себе, ты теперь не рыба, а маленький дельфин. Загордиться недолго. Ну уж хрена. Оставим подвиги героям, пускай оне меняют ориентацию, а я останусь карпом. Господи, как хорошо и глубоко двигается жабрами! Вот я и дома, однако.
Прошмонал я округу по тихому – никого. От моего шлепа вся братва свалила. Ну и ладненько. Найдем, куды вы с подводной лодки. А жрать охота, я вам скажу, опосля таких фортелей, просто ужасть. Живот живёт своей жизнью, от кумпола не зависит. Припомнил я, что бугор о наживках да о прикормках толкал, да и поскучнел. Ведь все мало-мальски съедобное может оказаться на крючке. Кумекая, чего бы сожрать, я тихонько искал братву - всеж не забывал о задании. Потом вдруг какая-то сила меня шварк – и вверх подбросила, пасть мне открыла, вложила туда стрекозу, захлопнула и снова в воду. Я, конечно, сначала стрекозу схавал, а потом стал догонять, чего это со мной такое. Почему без ведома головы я, как малек, прыгаю. Запарился, однозначно, но мысль извлек: инстинкт. Я бы даже сказал – рефлекс. Ужас, как плохо. Но что хорошо, что рефлекс всеж-таки не безусловный, котелок тоже в деле. Ведь не захавал я какой корм со дна, или там вполводы, а ломанул в воздух, где поймать меня можно разве что сачком, как бабочку. Мысль эта меня почему-то развеселила: я представил себе кляссер с засушенными насекомыми, среди страниц которого затесался прихваченный шпилькой карп. Мумия, етить. Хе-хе.
Пока я отыскал братву, да толково всё развел, уже и рассвело. Часть Старейшин остались куковать на дамбе, от греха подальше, а были и те, кто пришел нас подбодрить да посмотреть на эту забаву на берегу.
- Тю-ю, - говорили они, - та разве ж то рыбаки? Цветом как фламинги или эти...мелкие то...колибри., а шумят, ну чисто трактороны. Типа, цирк шапито.
- Так чего делать-то будем? – спрашиваю.
- Всем на большую воду и ша-а! Можно, конечно, на дамбу отчалить, но тут веселее.
- А жратеньки когда можно?
- Когда цирк уедет, тогда и похаваем. Они нам прикормки на месяц выкинут, еще успеешь пузо отрастить.
- Надо бы, - говорю, - сомам нашим отбить, что так и так мол, рыбаки приехали, остерегитесь, пожалуйста, жрать по-свински...
- Ты, Изя, не гоношись, - говорят, - сомам уже отбили, но они - быки тупорылые, интеллектом не блещут. Так что мы нейтралитет соблюли. А коли кто из них попадется – нам же и в цвет. Политика, Изя, дело хитрое.
- Эх, как бы унать, как там бугор с пацанами...
- Ша-а! Не видишь, приперлися. Рассаживайтесь, пацаны, поудобней. Будем, натурально, кино смотреть.
Ну и пошла потеха. Зазвенели лесы, загрохотали дальнобойные донки, заколыхались поплавки в прибрежной воде. Кто-то из пацанов кумпол не успел убрать и получил по нему грузилом. Поржали мы, конечно, попихали братка в брюхо – не зевай, мол. В том весь и кайф. Летит на тебя снасть, а ты ее за много метров видишь, ждешь, и только на подлете медленно так отваливаешь в сторонку, чтоб ни пузыря, ни всплеска. А потом возвращаешься на место. Опять же другой прикол – ежели долго ничего интересного не происходит, можно в аккурат подойти к натянутой лесе и задеть её хвостом помалу. На берегу-то колокольчик затрепыхается адекватно так, что рыбака аж трясет, пока он лесу накручивает. Умора натуральная. Ну а если кто совершенно решит братву в загогулины ввести, да так чтоб пузы от смеха раздуло, то он, перед тем как лесу трогать, какую-нето коряжку потяжелей на крючок положит. Но это уже – высший пилотаж. Не всякий карп такое отчешуит.
Короче, оторвались мы по полной. Но и потери были. Правда среди сомов наших. Пару бугаев на берег вынули. Наверняк, самых голодных. Но вот отчего я опять чуть из воды не выскочил, так это оттого, что из той лужи, где бугор замалинился, вытащили того самого Сома, который обещался бугра с Рубцом схавать. Я как этот эпизод усек, аж заколбасился. Ну не пруха ли, а? Я так понял, не спроста Сома взяли. Затаился он, наверное, гад вонючий, в своей яме, и точно и не жрал ничего. Но бугор мне рассказал перед прощанием, чего придумал: он с братками подвалит к Сому поближе, устроит небольшие такие, но реальные пузыри на воде и отчалит пешим строем. А расчет на то, что рыбаки в эти пузыри запулят донки с мясом, а от свежего мяса любой сом дуреет.
Почти так и вышло. Сом пацанов просек и ломанулся вдогон. И был, мать его, моментально захвачен чьей-то донкой за хвост! Хвала великому Биллу! Хвала и тому неизвестному рыбаку, удачно бросившему донку.
Не прошло и тридцати градусов, как цирк свернул купол. Отвалили рыбаки с добычею, и мы уже почти свободно вздохнули. Кукурузные зерна и перловка, горох и геркулес, пряники и манка – все это бесценным сокровищем устилало дно родного озера. Уже хотелось, не дожидаясь ужина, устроить роскошный обед и заховать какой-либо лакомый кусман для знакомой самочки, уже Старейшины давали добро на кормежку... как вдруг кто-то увидел, как тянут из соседней лужи бугра. А то, что это был бугор, никто не сомневался. Он сопротивлялся неожиданно оставшемуся рыбаку так, что у того трещала катуха и гнулся впополам спин. Бугор уходил в камыш, путал лесу, нырял в ямы и ломился на большую воду. Я чувствовал, как он рвет себе губы, и мне было за него больно.
Целых пять градусов не давался бугор. Но какими бы ни были силы рыбьи, и они не вечны. Повязали Билла. Засадили на кичу. А нашим там один срок – вышак. Расхотелось мне жрать. Как же так, думаю, не по понятиям это.
- Как же так? - спрашиваю у Старейшин, - это ж Билл. Он мог быть нашим царем. Как же так?
- Пройдут годы, и ты поймешь, - говорят, - что это диалектика. Все в мире уравновешено. Инфузория съедает клетку, червяк съедает инфузорию, мы съедаем червяка, а нас съедает рыбак. Жизнь.
- А его, рыбака, - спрашиваю, - кто съедает?
- А его, салага, - вздыхают Старейшины, - съедает другой рыбак. Потому как они – самые что ни на есть хищники. Ладно, пошли похаваем.
- Не могу, - говорю, - бугра зацапали, а он конкретным корешом был. Не могу жрать.
- Забудь. Одним меньше, одним больше. Брось эти инфантильные сопли... а впрочем, оставайся, если хочешь...
Огляделся я. Вся шобла на халяву рванула. Как же так, а ежели бы меня на крючок поймали, они бы тоже забыли сразу? Или погоревали хоть чуток для приличия, а? Да, прав был бугор – коротка память народная. Ни героев своих не помнит, ни предателей. Как же так жить можно? За что же ты, бугор, боролся? Сгорел за час, а кому светлей стало? Мне вот, только темнее.
И полетел я опять в небо, и увидел прямо на западе, через две мелких лужи огромное-огромное озеро. Если перепрыгать из лужи в лужу, то из последней можно расстараться и долететь до огромной этой воды. Может быть там другие карпы живут. Может быть, они знают, для чего бугор сгорел. Может, разведут мне, тупорылому, толково, нахрена жизнь такая подлая. Всё. Аривидерчи, Старейшины и братва. Не вспомните обо мне, и ладно.
Я иду на большую воду...

Митяй Май 2003